23 янв -. Человек склонен верить в приметы и полагаться на сверхъестественные силы далековато не во всех вариантах, когда он не уверен в финале дела - оказывается, что талисманы «работают» лишь тогда, когда кто-то иной будет оценивать результаты его свершений, говорится в статье в журнальчике Personality and Social Psychology Bulletin.
Эрик Хамерман (Eric Hamerman) из института Тулейна в Новеньком Орлеане (США) и его коллеги пробовали осознать, почему некие люди - к примеру, спортсмены, военные, политики либо артисты - больше склонны верить в приметы и соблюдать некоторые ритуалы перед состязаниями, боем либо выступлениями, ежели представители остальных профессий.
Как разъясняют ученые, поверхностная причина схожих различий очевидна - военное дело, спорт и искусство наиболее случайны и неопределенны по собственной природе, чем остальные сферы жизни человека. Но есть масса контрпримеров, которые не разрешают разъяснить суеверия и силу «талисманов» неопределенностью - например, со похожим отсутствием гарантированных и определенных результатов сталкиваются ученые-экспериментаторы, но они очень изредка полагаются на приметы во время опытов.
Анализируя результаты прошлых исследований в данной нам области, создатели работы направили внимание на то, что сила веры в приметы приметно различалась для тех людей, которые работали на итог, оцениваемый кем-то иным, либо же для улучшения собственных собственных способностей.
«В качестве примера этого можно именовать музыканта, который желает стать неплохим гитаристом и выучить то либо другое музыкальное произведение», - говорит Хамерман. Делая упор на эти наблюдения, психологи представили, что конкретно «игра на результат» быть может главной предпосылкой того, почему человек в неких ситуациях больше склонен верить в приметы и полагаться на талисманы, чем в остальных.
Они проверили эту гипотезу на пары добровольцах, согласившихся принять роль в ряде викторин и остальных маленьких конкурсов. Часть из их проводилась, как разъясняли исследователи своим подопечным, для «проверки читаемости шрифтов», тогда как в остальных вариантах они говорили, что важны сами ответы, истинность которых оценивали психологи.
В каждое из таковых «соревнований» ученые добавляли огромное количество разных ложных «примет» и «талисманов», о части из которых они прямо говорили добровольцам, а остальные они должны были увидеть без помощи других. Например, в одной из викторин психологи временами меняли цвет фона на экране монитора, на который выводились вопросцы, и эти конфигурации участники опросов нередко связывали с корректностью избранных ими ранее ответов.
Опосля завершения основной части опроса, ученые просили конкурсантов ответить на «бонусные» вопросцы и давали им возможность выбрать цвет фона, на котором выводилась викторина. В остальных опытах ученые прямо давали добровольцам принести с собой талисман либо выбрать его из набора «счастливых» предметов.
Результаты 6 схожих опытов демонстрируют, как говорят психологи, что работа на итог, оцениваемый кем-то иным, вправду больше всего влияла на то, как участники тестов были склонны верить в сверхъестественные силы. Так, добровольцы, считавшие, что правильные ответы на вопросцы в анкетах были важны для создателей опроса, предпочитали заполнять ее «счастливой» ручкой. Таковой преференции не наблюдалось посреди людей, предполагавших, что они помогают ученым выбрать шрифты либо отыскать безупречную версию «аватара» для компьютерной игры.
В неких вариантах, как признают исследователи, склонность полагаться на талисманы окупала себя - в 2-ух из 6 тестов добровольцы, верившие в приметы, выступали лучше, чем другие участники тестов. Психолог считает, что это было соединено с тем, что талисманы придавали им больше убежденности в собственных собственных силах и познаниях. Совместно с тем, он подчеркивает, что схожая вера не придавала им новейших познаний не делала их умнее, чем они были по сути.